Нарцисс в цепях - Страница 119

119

Я ощутила, как сила эта складывается, втягивается, уходит обжигающее ощущение с кожи, будто океан отступает от берега. Подняв глаза, я уже не увидела той якобы невидимой ауры — тело ее втянуло в себя.

Он посмотрел на меня внимательно:

— У тебя такой вид, будто тебе явился призрак.

— Ты ближе к истине, чем ты думаешь.

— Она испугалась твоей силы, — бросила Джина презрительно.

Я посмотрела на нее:

— Я видела его ауру, видела как белый фантом, окружающий тело.

— Ты так говоришь, будто никогда раньше ее не видела, — сказал он.

— Визуально — нет.

Джина взяла его под руку, ласково, но твердо, и попыталась потянуть к двери. Он только глянул на нее, и я ощутила его присутствие, его личность — за неимением лучшего слова — почти на ощупь. Джина рухнула на пол, сжимая его руку, и потерлась об нее щекой:

— Мика, я не хотела оскорбить!

Лицо его осталось холодным. Его сила, мощь снова начала наполнять комнату.

— Нимир-Радж! — обратился к нему Мерль. — Если ты идешь, то надо идти. Если ты не идешь...

Он говорил, тщательно взвешивая слова и тоном почти жалостливым. Почему — я не поняла.

Мика, я думаю, рыкнул на Мерля. И тут же прозвучал его голос — обычный, человеческий.

— Я знаю свой долг Нимир-Раджа, Мерль.

— Я никогда бы взял на себя смелость объяснять тебе долг Нимир-Раджа, Мика.

Вдруг лицо Мики снова стало утомленным, и сила ушла. Он помог Джине встать, хотя это выглядело довольно неуклюже — она была почти на голову выше.

— Пойдем.

Все повернулись к двери.

— Я надеюсь, что с твоим леопардом ничего плохого не случилось, — сказала я вслед.

Мика оглянулся:

— Натэниел позвал бы на помощь, если бы с ним ничего не случилось?

Я покачала головой:

— Нет.

Он кивнул и повернулся к двери:

— И мои нет. — Он замялся в нерешительности, потом сказал, не оборачиваясь: — Я возьму с собой Ноя и Джину, но ты не против, если я оставлю здесь Мерля и Калеба?

— Они тебе не будут нужны?

Он обернулся, улыбаясь:

— Мне только нужно забрать Вайолет. Бойцы мне для этого не нужны, а тебе может пригодиться пара лишних.

— Ты думаешь, что Джейкоб может охаметь?

Он улыбнулся шире.

— Охаметь. Да, вот именно. Хорошее слово.

Они вышли, и я осталась за столом одна. Вернулась Лилиан и посмотрела на меня, прищурившись.

— Ну и что? — спросила я.

Она покачала головой:

— Не мое дело.

— Вот именно.

— Но если бы было мое... — начала она.

— Но оно не твое.

Она улыбнулась:

— Но если бы было мое, я бы сказала две вещи.

— Ты же их все равно скажешь?

— Да.

Я махнула рукой — давай, говори.

— Во-первых, приятно видеть, что ты дала волю своему сердцу с новым мужчиной. Во-вторых, этого мужчину ты не знаешь. Аккуратнее смотри, кому ты отдаешь сердце, Анита.

— Я пока еще никому не отдала сердце.

— Пока еще, — повторила она.

Я посмотрела на нее хмуро:

— Ты ведь понимаешь, что зовешь меня дать волю сердцу и не давать ему воли одновременно?

— Понимаю.

— Два противоречивых совета.

— Полностью противоречивых, — согласилась она.

— Так какому же ты велишь мне следовать?

— Обоим, разумеется.

Я затрясла головой:

— Пошли спасать Грегори, а насчет моей жалкой личной жизни будем беспокоиться опосля.

— Я не могу обещать, что мы его спасем, Анита.

Я подняла руку:

— Док, я помню твою оценку шансов.

И я вышла за ней в затемненную гостиную, заставляя себя верить — по-настоящему верить — в чудеса.

Глава 29

Мы решили этим заняться на задней террасе. Она у меня выходит на пару акров старого леса — никаких соседей, никто нас не увидит. К тому же терраса вдвое больше кухни и единственная часть дома без ковра на полу. Если оборотень перекинется на ковре, то ковер придется либо чистить паром, либо выбрасывать. На самом деле это не я вспомнила, что Грегори испортит ковер, — это сказал Натэниел. Его можно понять — скорее всего до прихода экономки чистить ковер пришлось бы ему — я вряд ли даже знаю, где у меня пылесос.

Грегори свернулся в клубок посреди террасы, положив голову на колени брата, обняв себя руками. Желтые волосы, бледные в свете луны, покрывали голый торс Стивена — он разделся, готовясь к перемене, чтобы сразу рвануть в лес вместе с братом. Это в предположении, что Грегори после перемены выживет. Шансы были пятьдесят на пятьдесят, что не так уж плохо, если за проигрыш расплачиваться деньгами, но если жизнью — то как-то кажется маловато.

Стивен взглянул на меня. Васильковые глаза в свете луны посеребрились. Вид у него был бледный, несколько воздушный. Лицо исказилось эмоциями, в глазах светился разум и воля, что со Стивеном бывало нечасто. Он был типичным подчиненным, хрупким в каждый миг своей жизни, но сейчас его глаза смотрели на меня требовательно и страдание искажало его лицо. Руки напряженно вцепились в тело брата, который так и лежал, свернувшись у него на коленях, в водопаде светлых волос на бледной коже. Грегори был гол в жаркую летнюю ночь, и я это только сейчас заметила. В этой наготе не было ничего эротического — была только абсолютная незащищенность.

Стивен смотрел на меня и каждой мышцей своего тела, выражением лица, глазами спрашивал то, что робость не давала ему спросить вслух. Не надо было телепатии, чтобы понять, чего он хочет. Спаси его, спаси моего брата, кричали его глаза. Говорить это вслух уже было не нужно.

Вивиан, такая же хрупкая, как Стивен, такая же подчиненная и робкая, все же это произнесла:

— Пожалуйста, попытайся вызвать его зверя. Хотя бы перед попыткой введения лекарств.

119