Нарцисс в цепях - Страница 147

147

Трое их рванулись в разбитую дверь, и все стало медленно-медленно. Я видела мир сквозь слой хрусталя, все стало невыносимо резким. Вагон времени у меня был, чтобы увидеть двух змей и человека-льва Марко, рванувшихся размытой полосой, движением, слишком быстрым для человека. Я видела ружья, длинные и черные, невозможно длинные стволы. У льва Марко было по девятимиллиметровому пистолету в каждой руке. Мелькнул светлый и золотой мех, а потом моя пуля попала ему в бок, развернув волчком. Клодия выстрелила в одного змея, свалила его, но рявкнуло ружье другого, и я почувствовала, как она пошатнулась.

Я всадила ему в грудь две пули, и он свалился на кухонный стол, беззвучно выронив ружье на пол.

Пуля ударила справа от меня, и я увидела, что Марко целится из положения лежа. Поворачиваясь, я навела на него «браунинг», но знала, что не успею. Я видела, как он давит на спусковой крючок, и знала, что это в меня. Времени испугаться не было, была только спокойная мысль, что сейчас он меня застрелит, и я ничего не успею сделать. Но черная молния метнулась к его спине, дернула его назад, и выстрел пришелся мне под ноги. Леопард-оборотень выбросил льва сквозь дверь и исчез за ним.

Я присматривала за дверью, но никто не шевелился. Что-то капало мне на лицо, теплое, почти горячее. Клодия опускалась вдоль ящиков, садясь, раскинув перед собой ноги, рука все еще сжимала пистолет, но очень слабо. Я на секунду увидела ее правое плечо — красную массу, но тут же повернулась к раздвижной двери, припав к ящикам. Если они пойдут через гостиную, я смогу некоторых свалить. Если они рванутся через обе двери сразу — конец.

Я увидела движение в дальнем углу — это был Мерль, держащий одной рукой ружье, а другой змея. Он втащил противника через окно. Ружье было помповиком, и Мерль одной рукой загнал патрон в патронник, другой выдирая змею горло.

Я увидела, как у него шевелятся губы, но не услышала. Это было не столько от шока, сколько от стрельбы в замкнутом пространстве. Наверное, он говорил:

«Я прикрываю эту дверь». Я обогнула Клодию и попыталась взять под обзор гостиную, вынужденная верить, что Мерль действительно прикроет вторую дверь. Глаза Клодии закатились, когда я ее огибала, губы зашевелились, но я ее не слышала. Она левой рукой потянулась к неподвижной правой. Я не сводила глаз с двери, но почувствовала до боли медленное движение Клодии, когда она перекладывала пистолет в другую руку. Поскольку я была прижата как раз над ней, оставалось верить, что она умеет стрелять левой. Терпеть не могу, когда меня подстреливают случайно, если куда более вероятно получить пулю от того, кто намерен в меня ее всадить.

Ничего не происходило, кажется, целую вечность, тишина была абсолютно нерушимой. Медленно, постепенно ко мне возвращался слух. Я услышала, как бормочет Калеб, повторяя снова и снова:

— Ну, мать твою так, ну, мать твою так.

Он свернулся у самых дальних ящиков, стараясь быть как можно меньше мишенью. Натэниел подобрал брошенный пистолет Игоря и целился в раздвижную дверь. Я его немного учила обращению с оружием — слишком много его было у меня в доме, чтобы он ничего о нем не знал. Видя, как он припал к ящикам шкафа над телом Игоря, пистолет держит двумя руками, левая опирается на стойку шкафа, я знала, что он застрелит любого, кто войдет в дверь. Если он действительно собирается подбирать оружие в бою, надо будет чаще брать в тир.

Это, конечно, если мы все выживем. Тишина длилась, и наконец шум ветра в деревьях за разбитой дверью стал хорошо слышен.

Со стороны террасы раздался голос:

— Это я, Мика. — Густой, рычащий бас.

— По голосу не похоже, — отозвалась я.

— Такой у меня голос, когда я не в образе человека.

— Мерль? — спросила я.

— Это Мика.

— Входи в дверь. Медленно, — сказала я.

Черный леопард-оборотень медленно вошел в дверь, держа когти в воздухе. Темный силуэт заполнил весь проем. В форме человека-леопарда он был выше шести футов, шире в плечах, весь грузнее, будто в этой форме у него были мышцы, которых не было у человека. Мех блестел черным деревом, солнце играло на нем, разрисовывая черные на черном розетки, как траурные цветы на бархате. На груди виднелась бледная кожа, и на животе, и ниже. В кино оборотни бесполы, как Барби. В реальной жизни у них весьма выражены половые признаки. Почему-то в получеловеческом виде я могла видеть его наготу без всякого смущения. Как только вырастает мех, оборотень перестает быть для меня объектом секса.

— А где тот тип, которого ты выбросил в дверь? — спросила я.

— Удрал.

— Я Никого не слышу в гостиной, — сказал Мерль.

— Они все вышли через входную дверь, — отозвался Зейн. — Кажется, в комнате чисто.

Они с Черри все также лежали под столом, припав к полу.

— Я проверю, — сказал Мика.

— У них были серебряные пули, — сообщила я. — Я бы не стала геройствовать.

Он кивнул. Голова его была почти вся леопардовой, кроме шартрезовых глаз. В образе человека они придавали ему странный, чужой вид, но в этом мохнатом и мускулистом теле именно они и сообщали, что это Мика. Только цвет был сочнее. В окружении черной шерсти глаза поражали еще сильнее.

Он помедлил в дверях, потом пробрался сквозь них, пригнувшись, уменьшая площадь мишени. Редко увидишь, как ликантроп пользуется укрытием. В основном они считают себя неуязвимыми, что обычно бывает верно, но не сегодня. Игорь лежал на полу неподвижно, а плечо Клодии было грудой мяса. Она обмякла, привалясь к ящикам. Левая рука сжимала пистолет по-прежнему, но лежала на полу неподвижно, будто ненужная.

147