Нарцисс в цепях - Страница 159

159

Тут кто-то тихо прокашлялся. Мы все обернулись к Джилу. Он все еще сидел возле дивана, скорчившись — так он все это время просидел.

— У тебя есть что сказать? — поинтересовался Донован.

— Насколько далеко заходит этот новый дух сотрудничества? — спросил Джил. Раскосые зеленые глаза стали почти круглыми от тревоги. Колени он прижимал к груди так сильно, что пальцы побелели. Он был перепуган до смерти, это ощущалось как запах. И еще примешивался какой-то незнакомый запах, от которого по шее мурашки бежали.

— В каком смысле? — не понял Донован.

— Я вообще-то спрашивал у Аниты.

Я посмотрела на Мику, потом снова на съежившегося человечка.

— Что ты хочешь знать?

— Я единственный лис-оборотень в городе. У меня нет ни альфы, ни семьи. — Он замолчал и нервозно облизал губы.

— И?

— Насколько серьезную помощь вы собираетесь оказывать?

— А насколько серьезная помощь тебе нужна?

— Я мог бы остаться жить у вас, пока не поймают эту тварь или кто она там?

Я почувствовала, как у меня глаза лезут на лоб. Открыла рот — и закрыла, переглянулась с Микой. Он пожал плечами:

— Здесь тебе решать. Это твой дом.

Тоже верно. Я повернулась к Джилу.

— Я тебя совсем не знаю. Если окажется, что ты плохой человек и из-за тебя пострадают мои люди, я тебя убью. Но если тебе действительно нужно укрытие на несколько дней, ты можешь остаться.

Он стал еще меньше, скорчился еще сильнее:

— Я никого не буду трогать. Я просто хочу снова быть вне опасности, вот и все.

Я посмотрела на Донована:

— Вы о нем что-нибудь знаете?

— Он боится собственной тени. Я бы не положился на его помощь в трудной ситуации. Думаю, он бы прежде всего спасал сам себя.

Джил не стал спорить с этой оценкой — просто сидел, скорчившись и дрожа.

— Если мы будем помогать только сильным, мы себе не поможем, — сказала я.

— Вы возьмете его к себе, зная, что он не поможет вам в бою, а будет спасать собственную шкуру? — спросил Донован.

Я посмотрела в эти расширенные глаза, полные ужаса, и увидела, кроме страха, еще и мольбу. Мольбу о помощи и спасении.

— Можешь остаться, и мы будем тебя защищать, но в случае опасности я надеюсь, что ты сделаешь все, что сможешь. Сражаться тебе не обязательно, но не будь обузой.

— Как это надо понимать? — спросил он.

— Надо понимать так, что если начнется стрельба, прячься в укрытие, сливайся с фоном. Не становись мишенью. Если кто-то из моих людей будет ранен, а у тебя будет возможность вытащить его из-под огня, но ты бросишь его умирать, ты умрешь следующим.

— Я не смелый, Анита. Ни капельки не смелый.

— И не будь смелым, Джил. Просто делай то, что тебе сказано, старайся изо всех сил, сколько их у тебя есть, но усвой правила. Держись подальше от линии огня, когда начнется драка, потому что у нас не будет времени о тебе беспокоиться. Помогай, если сможешь, и не путайся под ногами в противном случае. Все просто.

Он кивнул, потирая подбородок о колени, снова и снова.

— Просто, — прошептал он. — Хотел бы я, чтобы жизнь была проста.

— Жизнь не проста, Джил, зато в бою все просто. — Я встала на колени перед ним, и мне противна была слабость, которая так и перла из него. Видит Бог, меньше всего мне был нужен еще один эмоциональный инвалид, чтобы за мной таскаться. Но вышибить его на улицу я не могла. Анита Мягкосердечная. Кто бы такое придумал? — В бою все просто, Джил. Ты защищаешь себя и своих и убиваешь врагов. И делаешь все, чтобы сохранить жизнь себе и своим.

— А как узнать, кто враг? — спросил он почти шепотом.

— Все, кто есть в комнате, кроме нас.

— И их просто убивать?

— Именно так, — кивнула я.

— Не знаю, могу ли я вообще кого-нибудь убить.

— Тогда прячься.

Он снова кивнул, потирая подбородок, будто метил собственные колени.

— Прятаться я умею. Этому я хорошо научился.

Я очень осторожно тронула его за лицо. Он вздрогнул, потом чуть расслабился. Все животные любят прикосновения.

— А я как раз не очень умею. Может быть, ты меня научишь.

— А зачем тебе уметь прятаться? — удивился он.

— Потому что всегда найдется кто-то или что-то посильнее тебя.

— Я могу научить тебя прятаться, но не знаю, смогу ли я научиться убивать.

Где это я уже слышала? Ах да — от Ричарда. Но даже он в конце концов научился.

— Ты еще сам не знаешь, чему ты сможешь научиться, если придется, Джил.

Он снова обхватил колени.

— А я не знаю, хочу ли я научиться убивать людей.

— А вот это, — сказала я, — совсем другой вопрос.

— Я не хочу.

Я посмотрела на него в упор:

— Тогда не учись. Но смотри, чтобы из-за твоей щепетильности не погиб кто-то из моих людей.

— Я предпочел бы, чтобы меня убили, чем чтобы я.

— Верно, но это твой выбор. Пусть тебя убивают, если ты хочешь, но смотри, чтобы из-за твоих моральных принципов не пострадали мои люди.

— И ты бы меня в таком случае убила?

Я снова опустилась перед ним на колени:

— Можешь остаться у меня, и я обеспечу твою безопасность или сама погибну, но если ты будешь путаться под ногами и из-за тебя погибнет кто-то из моих леопардов или моих друзей, я тебя убью. Говорю сейчас, чтобы ты потом не плакал и не говорил, что не понял. Потому что, если ты этого заслужишь, я тебя застрелю, пока ты будешь меня умолять этого не делать.

— Но кто будет решать, заслужил я или нет?

— Я.

Он посмотрел на меня так, будто не мог решить, как ему будет безопаснее — со мной или без меня. Я смотрела, как он думает, и не испытывала ничего — никакой жалости. Потому что лис-оборотень Джил был обузой. В любом бою он будет потерей или причиной потери. Я достаточно цивилизованна, чтобы дать ему защиту, раз он просит, но недостаточно цивилизованна, чтобы платить за это кровью тех, кто мне дорог. В этот момент я знала, что я не социопат, потому что иначе я бы выставила его за дверь. Да я бы, черт меня побери, просто пристрелила бы его, чтобы не мучился и других не мучил.

159