Нарцисс в цепях - Страница 90

Он прервал поцелуй, и я стянула с него рубашку через голову. Даже прижаться голой грудью к его груди и то было лучше. Вся моя кожа требовала его кожи. Никогда со мной такого не было.

Мы держали друг друга, и трудно было дышать, руки сомкнулись в объятии, лица прижались к плечам друг друга, и его дыхание обжигало мне шею.

— У нас нет времени на большее, — шепнул он.

Я кивнула, по-прежнему прижимаясь головой к его шее. Я не то чтобы планировала большее, но...

— Мне надо было коснуться твоей кожи. Почему?

— Я тебе говорил. Ты — моя Нимир-Ра, я — твой Нимир-Радж.

Я чуть отодвинулась, чтобы видеть его лицо.

— Мне это ничего не объясняет.

Он взял мое лицо в ладони, очень серьезно глядя в глаза.

— Мы — подобранная пара, Анита. Среди леопардов есть легенда, что можно найти себе идеальную пару, и после первого же секса вы связаны сильнее, чем браком, сильнее, чем законом. Мы будем всегда жаждать друг друга. Наши души всегда будут взывать друг к другу. Наши звери всегда будут охотиться вместе.

Мне должно было бы стать страшно, но не стало. Я должна была разозлиться, но не разозлилась. Мне полагалось бы ощутить много чего, но единственное, что я чувствовала — это что он прав, и я даже не пыталась с ним спорить — не хотелось.

— Ричард будет в восторге, — сказала Элизабет.

Мерль и Ной поставили ее на колени резким движением, которое, наверное, было слегка болезненным.

— А, Элизабет! Спасибо, что напомнила, что я должна сделать, а то я отвлеклась. — Я отодвинулась от Мики, напоследок проведя пальцами по его руке от плеча вниз, будто не могла расстаться с ней сразу. — Отпустите ее, мальчики. Это моя проблема, а не ваша.

Они глянули на Мику, и он кивнул. Элизабет осталась стоять на коленях, будто не зная, что делать. Она потянулась, чтобы кто-то из них помог ей встать, но они сделали вид, что не заметили, и она осталась стоять, как стояла.

Я надела лифчик, подчеркнуто не спеша, потом подошла к джипу. Кобура все еще похлопывала меня по талии. Я передвинула ее по голому телу, и это было неудобно, но я не хотела тратить время на надевание рубашки. Я знала, что сейчас буду делать.

Я шла к джипу, и все ждали, пока я открывала дверь, засовывалась на пассажирское сиденье, открывала бардачок и вытаскивала пару запасных обойм со свинцовыми пулями. Их я начала возить, когда столкнулась с одичавшими фейри. В такого фейри можно стрелять серебряными пулями с утра до вечера, и он не заметит. Но свинца они не любят. И еще у свинцовых пуль есть то преимущество, что они не убивают оборотня. Для этого годится только серебро.

Я повернулась и пошла обратно, вынимая на ходу обойму из пистолета. Ее я положила в карман, хотя она там не очень помещалась, сунула новую обойму и вдвинула до щелчка.

Элизабет наконец-то стала глядеть озабоченно, когда до нее оставались только две машины. Любой другой наверняка поспешил бы удрать, но здравый смысл никогда не входил в число достоинств Элизабет. Я уже наставила на нее пистолет, очень спокойно приближаясь, когда она сказала:

— Не посмеешь.

Я смотрела на нее сквозь прицел и ничего не ощущала. Внутри меня было огромное пустое пространство — абсолютно спокойное, невозмутимое. Но в центре этой мирной невозмутимости было крошечное ядрышко удовлетворения. Мне слишком уж долго хотелось это сделать.

Я дважды выстрелила ей в грудь, пока она еще говорила, что я этого не сделаю. Элизабет рухнула на спину, извиваясь, царапая руками асфальт и суча ногами, пытаясь вдохнуть.

Все отошли от нее подальше. Я стояла над ней и смотрела, как она пытается вдохнуть и сердце ее хочет забиться, несмотря на дыру, которую я проделала.

— Ты все говоришь, что я не могу тебя убить как настоящая Нимир-Ра, вырвав глотку или выпустив кишки. Может быть, это скоро переменится, но я уже сейчас могу тебя застрелить, и ты будешь такой же мертвой.

Она отчаянно вращала глазами, тело ее залечивало раны. Кровь заполнила рот и выливалась наружу.

— На этот раз пули были не серебряные. Но пойди еще раз против меня, в большом или в малом, подведи еще хоть одного члена парда, и я тебя убью.

Наконец она сумела набрать воздуху для ответа и стала плеваться словами и кровью.

— Сука... ты... ты даже... — еще волна крови, — ...духу не хватит... — поток темной крови изо рта, — ...по-настоящему.

Глядя на нее сейчас, я поняла то, чего раньше не понимала. Элизабет хотела,чтобы я убила ее. Чтобы отправила туда, где сейчас Габриэль. Наверное, она сама не понимала, чего хочет, но если это и не было желание смерти, то очень близко к нему.

Она лежала, залечивая раны, и ругала меня, говорила мне, как я слаба. Я еще раз выстрелила ей в грудь. Она забилась, задергалась, и лужа крови под телом стала шире.

Я выпустила обойму из рукояти пистолета, положила в другой карман и снова вставила главную обойму.

— Теперь серебряные, Элизабет. Есть еще остроумные замечания? — Я подождала, пока раны затянутся настолько, что она сможет говорить. — Отвечай, Элизабет.

Она глядела на меня, и что-то в этих глазах сказало мне, что наконец-то мы пришли к взаимопониманию. Она меня боялась, а иногда ничего лучшего от человека не добьешься. Я пробовала доброту, дружбу, уважение. Когда все это не дает результата, остается страх. И он не дает осечек.

— Вот и хорошо, Элизабет. Рада, что мы друг друга поняли.

Я повернулась к остальным. Они глазели на меня так, будто у меня выросла вторая голова — и очень противная. Мика протянул мне мою одежду, и я сняла кобуру и оделась. Никто при этом не сказал ни слова.

Приладив снова кобуру, я спросила: